Удержание никопольского марганца, донецкого угля и снабжавшей производство энергией ДнепроГЭС Гитлер ставил приоритетной целью. Но успешные действия Юго-Западного и Южного фронтов определили судьбу немецких войск в Донбассе, а наступление на севере делало для них бессмысленной оборону всей Левобережной Украины. 15 сентября был дан приказ отходить за Днепр. А уже через месяц, 14 октября было освобождено Запорожье.
Глядя на современную карту можно утверждать, что наступающие части 8-й гвардейской армии Василия Чуйкова вместе с двумя мехкорпусами за четыре дня освободили только левобережную часть. Но в 1943 году на правом берегу как такового города еще не было – только поселки. Зато там же находилась и основная линия обороны, выстроенная стараниями фельдмаршала Манштейна, который не планировал долго драться за сам промышленный центр.
Задача была другая – провести сложнейшую логистическую операцию и подготовить к повторному уничтожению плотину и оборудование ДнепроГЭС, восстановленного совсем недавно, в 1942 году. После полученного долгими стараниями приказа об отводе войск немецкому командующему нужно было перебросить через пять переправ на великой реке только раненых количеством около 200 тысяч человек. Общее число железнодорожных составов, перевозивших военное и эвакуируемое имущество, составило около 2,5 тысяч.
Сохранявшим боеготовность войскам нужно было перелиться через тонкие нити понтонных мостов и снова рассредоточиться по огромному рубежу обороны. Кроме того, немцы вели за собой несколько сот тысяч человек гражданского населения, в первую очередь, мужчин призывного возраста. По специальному приказу экономического штаба Геринга, из оставленных районов были вывезены все доступные ресурсы для военного производства, весь цветной металл, зерно и технические культуры, лошади и скот. Людей тут же приставляли к работам в тыловом районе.
Разрушенный мост над Днепром на остров Хортица. Источник: Andreas Kipping/Reinhard Schulz «Reichsbahn hinter der Ostfront, 1941—1944"
"Мы продвигались к Днепру буквально по выжженной земле. Все села были сожжены, мосты и железнодорожные рельсы взорваны. Население угонялось за Днепр. Еще больше усилился террор фашистов. ...Перепадали дожди. Степь перед нами лежала черной обуглившейся равниной. Даже листва на садовых деревьях вся сгорела. Ни одного дома не осталось, ни одного деревянного строения. Тысячи голов скота, убитого немцами, лежали на полях и вдоль дорог, издавая зловоние", - вспоминал Чуйков об этих днях перед боями.
А бои опять предстояли серьезные. Почти за год командование противника создало внешний обвод, состоящий из опорных пунктов, прикрытых непрерывной линией противотанковых и противопехотных препятствий, промежуточные опорные пункты между внешними и внутренними обводами. Система фортификации строилась с расчетом на длительное сопротивление – капитальные укрытия для личного состава, усиленные огневые точки, дзоты, бронеколпаки требовали применения сильнейших средств разрушения.
Для того, чтобы пробиться к городу даже пришлось применять стрельбу прямой наводкой реактивными снарядами. Лейтенант Юрий Новиков, командир батареи 62-го полка гвардейских минометов вспоминал, что пехота залегла под непрерывным пулеметным обстрелом, оставив на поле убитых. Машине, которой приказано было подавить огневые точки, пришлось подъехать почти вплотную, на 200 метров, прячась за домами.
«Нам повезло: очевидно, находящиеся в огневом доте немецкие наемники стали разглядывать какие-то странные рельсы, выглянувшие из-за дома. Этого нам было достаточно, а засевшим в дотах стоило им жизни. Я сам себе сказал: "Огонь". И через три-четыре секунды огненные стрелы 16 ракет ринулись в сторону огневых точек. Ракеты летели, выли, стонали и взрывались с чудовищным грохотом. Тут был очень большой риск, потому что я не мог обеспечить прямого попадания ракеты, они же вылетают без контроля с моей стороны. Но, по всей видимости, где-то недалеко ударились они, сидевшие внутри были оглушены. Мы развернулись, не оборачиваясь назад, под рев наших солдат, которые кричали: "Катюша играет!", "Ура!" В итоге огневые точки были взяты. Так "Катюша" выиграла смертельную дуэль», - с воодушевлением вспоминал бывший комбат, утверждавший также, что внутри дотов были захвачены живыми «прикованные бандеровцы».
Залп гвардейских минометов "Катюша". Фото: "Военный альбом"
Танкисты же, ворвавшиеся на улицы Запорожья ночью, имели приказ от самого маршала Малиновского захватить плотину гидроэлектростанции невредимой. Но это был очевидный приказ «на всякий случай». Начав атаку в 22 часа 13 октября, бронечасти 1-го гвардейского мехкорпуса генерал-лейтенанта Ивана Руссиянова и 23-го танкового корпуса генерал-лейтенанта Ефима Пушкина уперлись в грамотно организованную противотанковую оборону немцев. Считается, что одним из первых ворвался на улицы Запорожья Т-34-76 лейтенанта Николая Яценко (он на заглавном фото), который «силами экипажа разминировал мост, обеспечив тем самым проход по нему остальным машинам». В наградном листе на посмертное награждение Золотой звездой Героя Советского Союза говорится о большом количестве уничтоженной немецкой техники, но подтвердить это уже некому.
Зато точно известно, что после того, как танк был подбит, раненый Яценко приказал членам экипажа покинуть машину, а сам продолжал бой сколько мог. На этом месте после войны был установлен памятник танкистам с Т-34-85 на постаменте и тремя фамилиями: кроме командира на мемориальной плите фамилии старших сержантов Георгия Барикуна и Михаила Лебедева. Однако, как это бывает сплошь и рядом, с местом захоронения не все гладко. В донесениях о потерях 39-й танковой бригады значится, что уроженец Хмельницкой области, механик-водитель Барикун и стрелок-радист, тверич Лебедев погибли 14 октября и похоронены «г. Запорожье, ул. Карла Маркса, южная окраина». Впоследствии останки командира и радиста были перезахоронены на Капустяном кладбище. Однако мехвода на плитах нет и куда он делся – неизвестно.
Более того, генерал Руссиянов в своих воспоминаниях неправильно указал его фамилию и твердой рукой ввел еще одного члена экипажа. Видимо, от него та же неверная информация перекочевала в мемуары командующего 3-й гвардейской армией Дмитрия Лелюшенко. Хотя для четвертого человека в танке места даже не было.
Что же касается плотины, то танкистам удалось к ней прорваться и по словам того же Руссиянова на бетон выскочила «тридцатьчетверка» младшего лейтенанта Бориса Суворова из 9-й гвардейской танковой бригады. «И вдруг ухнул тяжкий взрыв. В середине плотины поднялся огромный столб дыма и пламени. Акт вандализма предотвратить не удалось, и все же гитлеровцы не смогли полностью осуществить свой злодейский план. Стремительность нашего наступления помешала им взорвать всю плотину целиком. Вскоре саперы извлекли из нее несколько вагонов взрывчатки и заложенные в турбины авиабомбы. Всю оставшуюся часть дня 14 сентября гвардейцы помогали тушить бушевавшие в городе пожары. В этот же день состоялись митинги. Жители Запорожья со слезами на глазах благодарили своих освободителей».
Уроженец Ржева Борис Андреевич Суворов пропал без вести зимой у с. Митрофановка в Кировоградской области. А бои за правый берег продолжались до декабря. Линия «Вотан» южнее города и весь Восточный вал до самого Киева удерживали Красную армию, с трудом пробивавшую бреши в обороне противника. В конце октября был захвачен плацдарм напротив Запорожья. В начале ноября с Лютежского плацдарма был успешно освобожден Киев. Удалось овладеть днепровским берегом у Кременчуга и форсировать реку по обе стороны Черкасс. Немцы сопротивлялись ожесточенно и от Запорожья отошли 28 декабря, подорвав со своей стороны щитовую стенку и сопрягающий устой в целом спасенной советскими саперами плотины. Но это уже ничему не могло помешать: теперь вермахту предстояло постоянное отступление до самой границы. Переломная точка была пройдена. Настало время платить за неправильные решения.