02.05.2010

Фотография на столе.… С пожелтевшего снимка смотрят добрые ласковые глаза моего деда. Мне не довелось познать его любовь и заботу. Он погиб, как и многие другие, кто был там, на войне. Именно, им мы обязаны своей жизнью. И я хочу рассказать об этих удивительных людях, чей подвиг не заслуженно забыт. Им очень хотелось жить, растить своих детей, но всё в один миг перечеркнула война. На их долю выпало тяжёлое страшное испытание. ”Расскажите о нас Родине”, так звучала их последняя предсмертная просьба.

Жестокости фашистской неволи познали многие сотни тысяч граждан различных государств, но попавшие в плен к нацистам воины Красной Армии были поставлены в такие жуткие условия, каких не знали пленные других армий. Насильственно оторванные от своей Родины, эти люди были неразрывно связанны с ней, жили её интересами, делали всё, чтобы приблизить победу. Среди этих людей был и мой дед, подполковник Баранов Николай Андреевич, участник обороны Севастополя, командир 1 морского стрелкового полка береговой обороны Главной базы Черноморского Флота. Родился он в 1901 году в день, который впоследствии войдёт в мировую историю как День Победы, 9-ого мая. Но ему не суждено было узнать об этом. Всю свою жизнь он посвятил служению в рядах Советской Армии. В 1918 году ему было всего семнадцать лет, когда он добровольно вступил в ряды только, что созданной Красной Армии. Уже через два года, в перерыве между боями, он вступил в ряды РКП (б). Мой дед принимал активное участие в уничтожении банд Сапожкова в Поволжье и Орлика на Украине. Николай Андреевич Баранов остался в армии и после того, как окончилась гражданская война. В середине 30-х годов он занимал ответственный пост в штабе 17-ого стрелкового корпуса. Спустя ещё четыре года назначается командиром местного Севастопольского полка. Там его в звании подполковника и застала война. Проводив свою жену и маленькую дочурку, которой исполнилось всего два годика в эвакуацию, он остаётся в осажденном немцами Севастополе.

От первого до последнего дня мой дед и его товарищи стояли насмерть, защищая город от фашистов. В нашей семье бережно хранятся письма дедушки, присланные жене и дочке из Севастополя, написанные второпях. Вот строчки одного из них: « Я жив и здоров. Дрался с фрицами вплоть до Инженерной пристани и не знаю, как вышел из боя. Сейчас нахожусь в городе, и люди со мной. Северную сторону не узнаешь. Здесь были сильные бои. Города почти нет…» Это письмо было последним. 3 июля 1942 года Николай Андреевич Баранов, раненым был захвачен в плен. В Винницком лагере его упорно заставляли вступить в части под командованием генерала- предателя Власова, но, верный присяге, он отверг домогательства пособников. Тогда эсэсовцы увезли его к Власову, рассчитывая на то, что лично знавшему его по довоенной службе генералу-предателю удастся склонить на свою сторону. Но все усилия были напрасны. С этого момента моего деда ждала такая же участь, как и многих других офицеров, взятых в плен под Севастополем.

В Мюнхене для офицеров старшего и высшего командного состава была построена тюрьма Мюнхен-Перлах, находившаяся на Шванзеештрассе. Туда привозили пленных офицеров из-под Сталинграда и Севастополя. Оказавшись в тюрьме, эти стойкие и мужественные люди, в числе которых был и мой дед, решили, что значит им суждено бороться именно в таких условиях. В тюрьмах и концлагерях коммунисты были признаны вожаками, организаторами антифашистских подполий. Одним из таких подполий стала, пожалуй, самая большая организация БСВ (Братское Сотрудничество Военнопленных). Сейчас трудно установить инициаторов создания БСВ и круг лиц, которые входили в состав руководящего ядра, ведь фамилии руководителей были известны лишь немногим. Тем немногим, которые в большинстве своём погибли. И всё-таки был один человек, который присутствовал на Нюрнбергском процессе, где впервые давал свои показания бывший заключённый концлагеря чешский врач Франтишек Блага. Этим человеком был историк Бродский Ефим Аронович, благодаря которому наша семья узнала о страшной судьбе деда и его соратников. Именно он, изучая следственные материалы мюнхенского гестапо, сопоставляя их с материалами архивов немецких лагерей военнопленных и воспоминаниями чудом уцелевших от гибели в концентрационных лагерях, участников освободительного движения, смог найти не только фамилии некоторых руководителей БСВ, но и их родственников. В число основателей и руководителей организации входил и Баранов Николай Андреевич. Немало активистов БСВ так и погибли, оставшись неопознанными гестапо. Не удалось им узнать и фамилию того человека, который сыграл самую важную роль в создании подполья Иосифа Фельдмана (переводчика). Основана организация была в Перлахе, Мюнхенской тюрьме. Инициаторы создания подпольной организации старались выяснить политические настроения военнопленных и тем, кто без колебания стоял за продолжение борьбы даже в таких нечеловеческих условиях, поверяли свой замысел. По их инициативе в офлаге (офицерский лагерь) состоялось несколько тайных судов над изменниками, часть которых была уничтожена военнопленными. БСВ сплотило вокруг себя многие антифашистские организации других союзных стран. Тайная весть о существовании где-то на юге Германии законспирированных организаций советских патриотов быстро распространилась по лагерям военнопленных, иностранных рабочих и гражданских пленных, угнанным на работу в Германию. Она воодушевляла людей, заставляла верить в себя, в силу своего духа, не мириться со своим положением рабов. И это не красивые слова, это правда. Эти люди находились в таких страшных условиях, что им необходимо было во что-то верить, верить в поставленные перед собой задачи и стараться всеми силами их осуществлять. Они не могли быть просто пленными в силу своего характера, ведь для многих из них это была не первая война. Инициативная группа подполья занималась распространением листовок с сообщениями о победах наших войск на фронтах, планировала различного рода акции по саботажу в немецкой промышленности, немецкой экономике, вела работу по разложению фашистской армии, распространяла правду о Советском Союзе, добивалась установления связей с немецкими антифашистами. Я хочу процитировать воззвание, которое в марте 1943 года передавалось в Мюнхенском офицерском лагере из рук в руки. Воззвание это Ефим Аронович Бродский обнаружил, работая с архивными материалами, видимо, оно как-то уцелело. Вот его текст: «Товарищи! Братья и сёстры, военнопленные! Приближается наше освобождение от фашистского рабства. Кровавый Гитлер, видя обречённость своего положения, напрягает все силы, чтобы оттянуть свой конец. Жестоко используя военнопленных, фашисты пытаются увеличить необходимую фронту помощь в вооружении и снаряжении. Братья и сёстры! Не забывайте долга патриотов своей любимой Родины. Подумайте о том, что каждая изготовленная вами деталь означает дополнительные жертвы отцов, матерей и детей. Приносите больше вреда врагу! Каждый сломанный станок, каждая испорченная деталь- это удар по врагу, это подрыв его хозяйственной и военной мощи». Воззвание заканчивается призывом: « Помогайте друг другу в совместной борьбе против фашизма. Больше сплочённости. Один за всех, все за одного. Выполняйте ваш долг!» Действия подполья не носили хаотический характер, вся работа была строго скоординирована, вся деятельность строго контролировалась. Организация считала своим долгом при любых условиях бороться против распространения в среде узников настроений обречённости, безвыходности и уныния. Программа БСВ призывала разоблачать лиц, особенно из числа переводчиков, которые вступали в связь с фашистами и лагерными комендатурами, придавая товарищей. Суды организовывали сами военнопленные. К 1944 году организация была настолько мощной, что охватила практически весь юг Германии. Гитлеровское командование вынуждено было создать в Мюнхенском гестапо специальный отдел по борьбе с подпольем. Из донесения начальника Мюнхенского гестапо штандартенфюрера СС Шефера Кальтенбруннеру, озаглавленного «Раскрытие БСВ», видно, насколько деятельность подполья угрожала безопасности Германии. Размер донесения, не считая 10 приложений, достигал 55 страниц машинописного текста. Донесение было составлено в стиле сухого полицейского протокола и отправлено в Берлин примерно в середине июня 1944 года. В это время в Баварии развернулось такое движение, основанное на работе антифашистских организаций, которое, как писала Мюнхенская газета «Зюддойче Цайтунг», в случае успеха готовившегося восстания всеми лагерями юга Германии, объединёнными БСВ, должно было «привести в изумление Германию, Европу и весь мир» (газета от 14 января 1947 года). Немецким командованием были предприняты все меры по пресечению деятельности подполья. Во все Мюнхенские лагеря военнопленных и иностранных рабочих были направлены секретные гестаповские агенты и провокаторы. Пять месяцев никому не удавалось достигнуть успеха. Только к 9 ноября 1943 года один из полицейских шпиков смог обманным путём проникнуть на конспиративную явку ячейки БСВ 6-ого лагеря иностранных рабочих на Мариенплаце. Спустя несколько дней гитлеровцы схватили Ивана Корбукова, который являлся Председателем Временного Мюнхенского Совета. Чтобы отвлечь внимание советских людей от слежки полиции и не допустить уничтожения провокаторов, подосланных в лагеря, гестапо распространило слухи о том, что якобы Корбуков подозревается в хищении жиров на Мюнхенском маслозаводе Заумвебера. 23 декабря в рабочих лагерях на Гофманштрассе и Фюрстенридерштрассе были арестованы ещё 24 человека, деятеля БСВ. Из донесения начальника Мюнхенского гестапо Шефера было понятно, что они оказали вооружённое сопротивление. В донесении говорилось о наличии у них оружия и патронов к нему. В полиции их нечеловечески истязали. Боясь успехов, побед Красной Армии по всей территории фронта, приближения Советских войск к границам Германии, немецкое командование опасалось открытого возмущения иностранных невольников.

Гитлеровское правительство предприняло чудовищные меры для борьбы с подпольной организацией, которая, по признанию гиммлеровцев, « в ближайшее время приняла бы опасные размеры для германской империи» (Aufdeckung der BSW). Начались аресты. Баранов Николай Андреевич в это время находился в Моостбургском шталаге-VII. После образования в марте 1943 года на Шванзеештрассе Объединённого совета, в котором он принимал самое активное участие. Баранов Н. А. возглавил союз военнопленных в Моостбургском шталаге, переведённый туда из тюрьмы Мюнхен-Перлаха. Учитывая, что Моостбургский лагерь был центральным лагерем военнопленных VII военного округа, комитет шталага установил и поддерживал регулярные связи с подпольными ячейками других лагерей и рабочих команд, подчинённых шталагу-VII. Здесь находилась самая большая часть организации. Мой дед, как остальные руководители и основатели БСВ, был арестован в числе первых. Гестаповцы хватали одного участника подполья за другим. Были захвачены и брошены в застенки гестапо руководители немецких антифашистских движений, многие из которых были узниками лагерей (Карл Циммет, Ганс Гутцельман и другие). Вскоре число брошенных только в мюнхенские тюрьмы превысило 380 человек, среди них было 19 девушек. В феврале 1944 года в концлагере Дахау произошла первая кровавая расправа, жертвами которой оказались подпольщики из Баденской организации БСВ. Брошенных в тюрьмы гестапо руководителей и основателей Братского Сотрудничества Военнопленных пытали так зверски, что на очных ставках они не могли узнать друг друга в лицо. Бывший узник Дахау Антипов К. М. в своём письме Ефиму Ароновичу Бродскому писал: «Нас арестовали в мюнхенской команде «Мауэр унд зоне» и вели через Мариенплац мимо памятника Бисмарку с летящими золотыми ангелами над ним… Нас привели в тюрьму и заперли в подвал, тускло освещённый запылёнными лампочками… В нём была громадная топка, приспособленная для сжигания людей. На полу, в шлаке, я увидел обуглившиеся остатки человеческих костей…Закопчённые стены были исписаны именами и фамилиями. Мы стали прощаться друг с другом. Мы ждали смерти. У нас не было надежды на освобождение, но как хотелось дожить до конца войны!.. На стене мы написали свои имена. За долгие дни и ночи, проведённые в тюремном подземелье, я не раз искал на стенах подвала знакомые фамилии, но все они были написаны не по-русски. И только в одном углу я прочитал: «Если кто-нибудь останется жив, передайте Родине, что мы ей честно служили и честно умерли в фашистской неволе». Это были имена 36, расстрелянных русских лётчиков. Позже Антипов попал в Дахау и оказался вместе с товарищами в 4-ой камере 27-ого блока, где находились привезённые на казнь после длительных издевательств в гестапо руководители и основатели Братства.

К. М. Антипов, близко знавший многих деятелей БСВ, оставшись в живых, говорил, что у организаторов Братства были «умные и светлые головы. Их основной замысел заключался не в создании массовой антифашистской организации, а в формировании политически опытного, глубоко законспирированного ядра подпольного движения, способного руководить патриотическими действиями тысяч людей, готовых в любых условиях бороться за дело Родины». Конечно, в работе этих мужественных людей имели место недостатки, но надо учесть специфические условия возникновения и деятельности подполья, его оторванность от Родины. И всё же, сколько они успели сделать, а ведь находились в концлагерях! Они боролись до конца, до последнего вздоха.

В воскресенье 3 сентября 1944 года узникам 4-ой камеры объявили, что на следующий день их отправят в одну из внешних команд концлагеря. Товарищи по заключению, узнав об этом, решили выделить отправляемым из своего крайне скудного, голодного арестантского пайка по ломтику хлеба. На следующее утро, где-то в 11 часов, заключённых 4-ой камеры вывели на плац. Они были «с вещами». Узники Дахау поняли сразу, что их товарищей готовят к этапу. На плацу смертники простояли около двух часов. Затем их под усиленной охраной увели за ворота, провели вдоль лагерной ограды по направлению к крематорию. Узники махали руками на прощание им в след, выкрикивая слова приветствия родной стране. «Возникшая стихийно демонстрация, произвела большое впечатление на тех, кто её видел»,- вспоминает Антипов К. М. Их было 94 человека, в числе смертников шёл Баранов Николай Андреевич, мой дедушка. Переодев узников в полосатое одеяние, их отвели к «браме». Затем колонна приговорённых к расстрелу людей прошла мимо блоков, к «смертным» воротам лагеря. Ворота вели к крематорию. В первых шеренгах шли полковник Тарасов, старший батальонный комиссар Серебряков, подполковник Баранов, майор Громов, батальонный комиссар Бугорчиков, подполковник Шихерт, инженер Шалар, майор Озолин, майор Конденко, майор Красицкий, полковник Хайрутдинов, военврач 2 ранга Чернов, майор Ковтун и другие. Узники концлагеря в скорбном молчании провожали взглядами обречённых на гибель товарищей. Наступило тревожное ожидание. Вдруг послышались автоматные очереди. Узники сняли головные уборы. Всё было кончено. Потом польские узники, которые в тот день работали в крематории, рассказали о том, что первую группу, в которой был мой дед, хотели поставить на колени, но они не подчинились. Другим группам приказывали бежать и расстреливали их в упор. Из письма Антипова: «И когда я вспоминаю об этом сегодня, перед моими глазами встают эти решительные люди, спокойно и прямо идущие к крематорию, а вокруг них кричащая свора эсэсовцев, похожих на тявкающих собак». Другой узник Дахау Рудольф Зенф вспоминает «Осуждённые гитлеровцами на смерть советские патриоты погибли гордо, как подобает настоящим людям». Кровавой расправой над деятелями БСВ руководил специальный уполномоченный гестапо Гейт, а их палачами, как стало известно после показаний Чешского узника врача Франтишека Блага на Нюренбергском процессе, были обершарфюрер СС Бонгартц, гауптшарфюреры СС Кун, Бах, Хеншен, Эйхбергер и другие. Франтишек Блага рассказал, как поздним летом 1944 года в Дахау привезли военнопленных – советских генералов, полковников, подполковников, майоров, как в ближайшую неделю их допросили в политотделе концлагеря, как после каждого такого допроса в совершенно истерзанном состоянии доставляли в лазарет. Некоторых из них он хорошо знал, «это были люди, которые неделями могли лежать только на животе, и мы должны были удалять отмершие части тела и мускулов оперативным путём. Всё, чем мы могли им помочь…» Тела казнённых были сожжены в крематории. Так оборвалась жизнь дорогого мне человека, ему было всего 43 года. Во время судебного процесса над палачами концлагеря Дахау один из участников казни 4 сентября 1944 года подтвердил расстрел советских патриотов и показал, что они были приговорены к смертной казни за то, что «вели большевистскую пропаганду в лагерях военнопленных». «Пусть гестапо и СС помешали осуществить многие отважные замыслы советских подпольщиков, пусть не все их намерения удалось свершить. Но своей мужественной борьбой в глубоком фашистском тылу они отвлекли на себя значительные ресурсы и резервы гитлеровской Германии в самые критические для неё времена, когда, содрогаясь от могучих ударов Красной Армии, она находилась в состоянии крайнего напряжения своих последних сил. Память об этих делах будет долго жить в сознании всех простых людей Европы, испытавших на себе ужасы гитлеровского рабства, как образец бескорыстного и самоотверженного служения Отчизне», - писал Бродский Е. А.

В августе 1945 года в Мюнхен прибыл подполковник А. К. Орешкин, назначенный старшим офицером Уполномоченного Совета Министров СССР по репатриации советских граждан. Как только в столице Баварии стало известно, что в «Функ-казерне» находится представитель командования Красной Армии, к советскому подполковнику приехали секретарь Баварской и Мюнхенской организаций КПГ Бруно Гольдхаммер, антифашист-подпольщик Карл Циммет и коммунист Макс Холли, ставший позднее статс-секретарём Баварского Министерства по денацификации. Макс Холли передал Орешкину А. К. обнаруженные в нацистских архивах два красных знамени, которые руководители БСВ прятали в концлагере, готовясь к восстанию, донесение начальника Мюнхенского гестапо штандартенфюрера СС Освальда Шефера главному управлению имперской безопасности третьей империи, а так же часть уцелевших документов по делам военнопленных из немецких концлагерей.

Конечно, все эти страшные подробности гибели деда моя бабушка, жена Баранова Н. А., которая получив извещение о том, что её муж пропал без вести в 1942 году, ждавшая его долгих 15 лет, смогла узнать благодаря Ефиму Ароновичу Бродскому, который разыскал её в 1957 году. И, вообще все родственники погибших деятелей Братства узнали о том, как сложились судьбы их мужей только благодаря исследовательской работе, проделанной Е. А. Бродским. К большому сожалению, этого человека нет уже среди живых, но я от имени нашей семьи хотела бы преклонить перед ним колени. Возможностью написать эту статью я обязана тем историческим материалам, которые оставил после себя Е. А. Бродский. Дома у нас бережно хранятся его письма, адресованные моей бабушке, Барановой Зинаиде Петровне. Я писала эту статью и будто бы снова и снова проживала весь ужас того, что случилось с моим дедом. Я задавала себе вновь и вновь один и тот же вопрос и не находила ответа: «Как в такой многонациональной стране, как наша, которая вынесла на своих плечах всю тяжесть войны, на полях которой воевали бок обок люди разных национальностей и разных вероисповеданий, могут появляться те, кто сегодня повязывает на свои руки фашистскую свастику и клянётся в верности тому, кто хотел стереть с лица земли наши города и сёла, уничтожить наше культурное наследие, культурные ценности, кто сжигал в печах концлагерей наших отцов, дедов, матерей, сестёр, братьев».

Нельзя забывать нашей истории…

Низкий поклон вам, дорогие ветераны. Эта статья - память о тех, кто не вернулся с войны и о тех, кто остался жив.

Ёрж Татьяна Владимировна.