Пахотная земля беспощадна к бумажным вкладышам в солдатские смертные медальоны. А на полях вокруг Киева, где летом и в начале осени 1941 года насмерть рубились с немцами стрелковые части, пашут с сорок второго. Тела и железо местное население по приказу новой власти ссыпало в траншеи и воронки, и с тех пор земля исправно родит пшеницу и кукурузу. В перерывах севооборота поисковые отряды достают из тяжелой глины останки, избитые в решето каски, боеприпасы, покрученное в дулю оружие, колеса от разметанных "полуторок", горелое зерно урожая августа 41-го, устлавшее дно окопов. И медальоны, дающие надежду восстановить очередное имя пропавшего без вести.
Наши враги, стремящиеся убить солдат второй раз, - удобрения, проходящие через невидимые трещины и расшатанную крышечку бакелитовой капсулы. Плесень, разъедающая бумажку-вкладыш. Мы опасаемся нерадивых людей, которые могут пропустить заветный черный цилиндрик или найдя, таскают его по полгода в кармане, откладывая передачу спецам на "потом". Только в ком сырой земли, в пакет, в несколько слоев - и скорей, скорей...
Мы морщим лица, когда внутри пусто, иголки с нитками или незаполненный вкладыш. "Что ж ты, дядя", - сетуем мы на суеверия, говорившие, что заполненный "смертник" - "к скорой гибели". Мы на самом деле переживаем за каждого из этих мужиков, какими бы грубыми или смешными словами ни скрывали это. И было очень обидно, когда два кусочка одного изъеденного медальона в прошлом году не прочитались, лег солдат на мемориале безымянным. И почти год заламинированные обрывки с кусочками слов:" ..н..", "Алтайск...", "Никитович", "191.." и что-то еще, непонятное, ездили в сумке через плечо.
Время от времени я показывал их людям интересующимся, как пример. Пока один из этих интересующихся людей не прищурил глаза и не разглядел в "непонятном" город Ойрот-Тура. А дальше дело техники: из этого населенного пункта на войну ушло всего 300 человек. И среди сканов военкоматовских запросов на поиск родственников в ОБД "Мемориал" отыскался Топучканов Нифон Никитович, 1910 г.р., уроженец села Шульгин Рог Алтайского края. Призван 01.07.1941 г. Ойрот-Турским ГВК, последнее письмо датировано 13 июля, из Чернигова. А потом пропал без вести человек.
Там же, на ОБД отыскалось письмо земляка-однополчанина, подтвердившее: да, алтайцы прибыли туда эшелоном и ожидали отправки на фронт, в пополнение 62-й стрелковой дивизии. "Дня через 3 на верно пойдем на переднию линию. Ну пока досвидане", - сообщает Иларион жене Анфисе. Возможно, такое же письмо грамотные товарищи написали и Любови Филипповне Топучкановой под диктовку мужа. Кто-то из них, вероятно, и медальон заполнил наслюнявленным химическим карандашом. Внучка солдата, Наталья Белорусцева, которая очень легко нашлась через "Одноклассники" рассказала, что Нифон Никитович почти не писал – один ликбез за плечами. Не шибко интересовалась царская власть образованием ямщиков.
Ямщиком у Топучканова был и отец. А с появлением автобусов пришлось переквалифицироваться в кузнецы. Так и ушел на фронт, учеником кузнеца, оставив дома шестерых детей и единственную фотографию. "Мой отец был самым старшим, ветеран-железнодорожник. Проработал с одной трудовой печатью, только переводили на вышестоящую должность. Еще четыре дочери и младший сын. Бабушка не работала. Трое дочерей работали на заводе, одна из них была парторгом, другая начальником цеха. Еще одна – учительница. Младший сын – рабочий", - написала Наталья, живущая в Бийске. Семья пыталась искать отца, но безрезультатно. Единственное утешение - увековечен Нифон Никитович на обелиске воинам-землякам в Горно-Алтайске.
Теперь семейство Топучкановых знает, что погиб их отец и дед, обороняя украинскую столицу, и похоронен со всеми воинскими почестями, с отпеванием, на мемориале в селе Гатное - неподалеку от места гибели. Еще один шажок к окончанию войны. Еще одна ниточка общей памяти и теплого чувства родства, важнее которых не очень много вещей на свете.
Дмитрий Заборин, координатор проекта "Электронная Книга Памяти Украины"