...Шел второй час ночи 22 июня 1941 года. На улице Ленина горели огни, на Краснофлотском и Приморском бульварах звучали смех и веселый говор. Музыка неслась из дома офицеров флота - там шел концерт. Офицеры, старшины сверхсрочной службы и матросы срочной, уволенные до утра в связи с окончанием длительных учений в море, гуляли по городу. На кораблях и в частях флота досматривались последние кадры только что вышедшего на экраны страны фильма "Адмирал Нахимов".
А экипажи немецких самолетов проверяли подвески бомб и прогревали моторы, чтобы внезапно ударить по главной базе Черноморского флота - Севастополю... Помощник батальонного комиссара лидера эсминцев «Харьков» Иван Шелковый отдыхал в кругу семьи. Жена на сносях. Ожидали четвертого мальца. Трое сыновей сладко спали во дворе. Лето. Ветер доносил запах травы, крепкий аромат цветов. Здесь, на Зеленой горке, среди частных домов, садов и огородов особый воздух. Разбавленный свежестью ветерка из Южной бухты, он пьянил своей чистотой.
В это время на стол начальника штаба флота контр-адмирала Ивана Дмитриевича Елисеева легла телеграмма: "СФ, КБФ, ЧФ, ПВФ, ДРФ. Оперативная готовность N°1. Немедленно. Кузнецов". Тотчас на Павловском мыске был зажжен световой сигнал вертикальных огней – "Большой сбор".
Взревели сирены, дали залпы орудия Константиновского и Михайловского равелинов. Черноморский Флот с его эскадрой, многими вспомогательными службами и береговой обороной перешел на готовность номер один. Катером из Южной бухты на свой лидер эсминцев «Харьков» прибыл вместе с другими и сорокалетний политработник Шелковый.
В 1927 году он учился на курсах строевых старшин Военно-Морских сил. В 1930 году был в рядах моряков, которые демобилизовались из дивизиона сторожевых катеров. Как говорит сын Владимир, по всей видимости, Шелковый окончил курсы младших политруков, и в 1933 году на крейсере "Красный Кавказ", где помощником командира был будущий Адмирал Флота Советского Союза Николай Герасимович Кузнецов, участвовал в морских походах и учениях. В 1935-1938 годах он продолжал службу под командованием Ивана Степановича Юмашева на лидере эсминцев «Харьков».
А в то летнее утро стоящий на якорь-бочке у госпитальной стенки корабль, расчехлил свои орудия. Запустили главные и вспомогательные силовые установки, машинисты подняли давление пара в котлах. В 3 часа 07 минут над Севастопольской бухтой появились немецкие самолеты. Ухнули залпы орудий лидера эсминцев «Харьков» и рядом стоящих кораблей - «Красный Кавказ», «Коминтерн», «Парижская Коммуна». Заговорили береговые батареи. Дала залп тридцатая батарея. В предрассветных сумерках и в свете прожекторов моряки увидели парашюты с морскими минами. В центре Севастополя и на Приморском бульваре, в районе памятника Затопленным кораблям, было сброшено несколько десятков магнитных донных мин.
Немецкое командование рассчитывало на усталость моряков, возвратившихся с учений, и на отсутствие командования в частях и на кораблях флота. Просчиталось. Огневые атаки четвертой армии фельдмаршала Фон Клюге, пытавшейся с хода запереть корабли эскадры Черноморского Флота на выходе из Севастопольской бухты, не возымели ожидаемого успеха. Севастополь, почти на час раньше начавший военные действия (по плану "Барбаросса" предполагалось нападение на СССР в четыре часа утра), уже тогда похоронил пресловутый блицкриг. Именно из Главной Базы Черноморского Флота генеральный штаб в Москве узнал о начавшейся войне, ставшей уже Великой Отечественной.
Флот сразу же перешел в наступление. Для нанесения удара по румынской Констанце, главной военно-морской базе противника на Черном море и основным портом вывоза нефти, была создана ударная группа кораблей в составе лидера эсминцев «Харьков» и лидера эсминцев «Москва» под командованием капитана 2 ранга Михаила Романова. Поддерживать действия ударной группы должна была корабельная группа, состоявшая из крейсера «Ворошилов» и эскадренных миноносцев «Сообразительный» и «Смышленый». Вечером 25 июня из Севастополя вышла ударная группа, а затем и группа поддержки под командованием контр-адмирала Тихона Новикова. В пять часов утра 26 июня лидеры с дистанции 130 кабельтовых открыли огонь по нефтехранилищам в порту Констанца. Обстрел продолжался в течение 10 минут. Корабли за это время выпустили 350 снарядов. Начался сильный пожар. Наши корабли были обстреляны артиллерией противника. При этом немецкая батарея накрыла лидер эсминцев «Москва», шедший головным. Командир ударной группы дал сигнал о прекращении огня и отходе под прикрытием дымовой завесы.
Уклоняясь от огня береговой артиллерии, лидеры отходили зигзагом, имея ход 30 узлов. Уже подходя к выходу с минного поля, лидер эсминцев «Москва» все же подорвался на мине. Разломившись в районе первого котельного отделения, корабль стал быстро погружаться в воду. Попытка лидера «Харьков» оказать помощь не увенчалась успехом, так как сам он был атакован вражескими самолетами и накрыт огнем береговой артиллерии. От близких разрывов снарядов на лидере «Харьков» были повреждены котлы, из-за чего ход корабля снизился. Однако котельные машинисты матросы Гребенников и Каиров в экстремальных условиях отремонтировали котлы. Это позволило «Харькову» развить большой ход и благополучно вернуться в базу. Необычайную смелость и эффективность набега отряда кораблей на Констанцу признало даже немецко-фашистское командование. Так, в дневнике руководителя учебного центра германского флота в Румынии 26 июня 1941 года записано: "Следует признать, что обстрел побережья русскими эскадренными миноносцами был очень смелым. Тот факт, что в результате обстрела возник пожар нефтехранилища и был подожжен состав с боеприпасами, является бесспорным доказательством..."
Зная о том, что у помощника батальонного комиссара на берегу большая семья и жена, которая вот-вот должна родить, командир отпустил Ивана Шелкового на один день домой. Вот как выглядел этот день в описании газет "Красный черноморец" и "Красный Флот":
"26 июня 1941 года. Севастополь горит. Горит уже четвертый день. Черный дым окутал туманом бухты, поразительно голубое небо.
Жарища. Солнце печет немилосердно. Ветер несет запах гари, сухих трав и чуть сладковатый трупный запах. Там, на Малаховом кургане, Зеленой горке, в Карантинной бухте падают тяжелые снаряды и крупнокалиберные бомбы, пыль поднимается на десятки метров и долго зависает в воздухе...".
Конечно, можно представить, что творилось в душе моряка, торопившегося домой после боя. Но все оказалось для отца большого семейства благополучным. Многие, если не все, жители частного сектора Зеленой горки спасались от бомбежки в погребах своих домов. Однако это было только начало. Немецкое командование, убедившись в том, что захватить город с ходу невозможно, приняло решение организовать планомерное наступление крупными силами. Одновременно оно усилило блокаду города с моря. Тогда политрук решает отправить семью из города.
"В начале ноября 1941 года он посадил мать и нас, детей, четверых братьев, на военный транспорт, который эвакуировал жителей осажденного Севастополя, а сам убыл на свой корабль. Мама интуитивно почувствовала предстоящую опасность, ожидавшую этот морской транспорт, забрала детей, затем сошла на берег. Через некоторое время нас вывез другой военный корабль. По пути следования в открытом море, как потом стало известно, то самое транспортное судно было атаковано немецкими истребителями и вместе с пассажирами ушло на дно, это был транспорт «Армения». Об этом стало известно моему отцу, который считал нас погибшими до 11 января 1944 года, пока сам не погиб в составе керченского десанта, - пишет сын офицера, Владимир Шелковый.
Считая, что потерял семью, политрук яростно рвался в бой. Всю оборону Севастополя Иван Шелковый бился на крейсере «Коминтерн», входивший в специальный отряд кораблей огневой поддержки войск. 10 ноября крейсера «Коминтерн», «Красный Крым» и "Червона Украина" при поддержке авиации флота и огнем береговых батарей №№2, 30, 35 начали контратаку в районе Мекензиевых гор. Была сорвана попытка немцев прорваться к Севастополю на этом направлении.
Последние этапы борьбы и жизни Ивана Шелкового приходятся на Керченско-Эльтигенскую десантную операцию. Как заместитель командира 386 батальона морской пехоты по политчасти он находился в составе десанта, удерживающего плацдарм в районе Эльтигена. В тяжелейших условиях на изолированном клочке земли, без достаточного количества продовольствия и боеприпасов в течение 36 суток отбивали они атаки значительно превосходящих сил противника. В начале декабря немецко-фашистское командование перебросило в район Эльтигена свежие силы - пехоту, танки и авиацию. Начались ожесточенные бои, которые длились несколько дней. У десантников кончились боеприпасы. 6 декабря был получен приказ командования фронта оставить занятый плацдарм и прорваться в район Керчи.
После упорных боев сумела прорваться только часть десанта и соединилась с войсками 56 армии. Небольшая группа была эвакуирована кораблями Азовской Флотилии. Однако среди десантников, старшего лейтенанта Шелкового уже не было. Он погиб при прорыве в район Керчи 11 января 1944 года. Вот такая история недолгой, но яркой жизни севастопольца, истинного сына Отечества Ивана Ивановича Шелкового. Его судьба была связана с именем великих флотоводцев, а нам оставлена Память. Большая память.
Александр РОМАНЕНКО
Дмитрий ЗАБОРИН