27.02.2015

В конце апреля 1943 года 12-летний Миша Айвазян видел воздушный бой. Конечно, его видел не только он, а целая колонна людей, насильно выгоняемая немцами из прифронтовой полосы на Кубани в сторону Украины. Но именно Мишина память сыграла во всей истории решающую роль, позволив не только установить имя пилота с невероятной боевой биографией, но и воздать должное его подвигу уже в наши дни.
Тогда в весеннем небе советский самолет вступил в бой с двумя истребителями противника. За схваткой раскрыв рот, следили не только вынужденные беженцы, но румынские солдаты и немецкие зенитчики, боявшиеся попасть в своих.

Одного за другим наш летчик сумел сбить обоих противников, но тут из-за облаков вывалился третий "Мессершмитт", выжидавший момента для атаки. Советский самолет загорелся, и летчик выпрыгнул. "Он упал на горе с парашютом и начал за гору идти. Тут на него румыны вышли, он повернулся и стал стрелять, "Маузер" у него был. А немцы с батареи зенитной карабины похватали, прибежали, и тогда он сам себя застрелил", - вспоминает уже не Миша, а Михаил Галустович, которому всю жизнь не давала покоя эта история.

Немецкие солдаты тут же сняли с пилота добротную кожаную куртку и не разрешили женщинам забрать фотографии, которые были у него в карманах. Пригрозили угостить пулей в лоб, за то, что "ждут своих". Ночью пацаны похоронили летчика там, же в поле. А спустя 72 года после тех событий Михаил Айвазян, вернувшийся домой в Новороссийск, решился, наконец, установить имя летчика и разыскать его могилу. По его просьбе знакомый прокурор, полковник юстиции запаса Сергей Сербин опросил местных жителей и выяснил, что после войны останки летчика были перенесены на кладбище хутора Красный Октябрь. Все эти годы его имя оставалось неизвестным, а на могиле, после того, как в 90-е кто-то оприходовал обелиск из нержавейки, стоял простой крест без таблички.

Затем за дело принялись ребята из поискового объединения "Кубанский плацдарм", имеющего огромный "самолетный" опыт. С первого же выезда поисковики смогли найти место падения, собрать мелкие фрагменты самолетного дюраля и боеприпасы от бортового вооружения: 20-миллиметровой пушки Hispano-Suiza и авиационного пулемета британского производства калибра 7.71 мм. По совокупности признаков стало понятно, что герой-летчик воевал на английском истребителе Spitfire VB. А дальше сработал тот самый опыт.

"Самолеты "Спитфайр" появились на Кубани 25 апреля и были только в составе 57-го Гвардейского истребительного полка. А дорога, по которой гнали людей, о чем рассказывает Михаил Галустович, была уже 4 мая перерезана частями Красной армии в районе станиц Неберджаевской и Нижнебаканской. Соответственно, события происходили с 25 апреля по 4 мая. Мы подняли все списки потерь 57 истребительного авиаполка и выяснили, что только один самолет был сбит в воздушном бою в районе хутора Красный Октябрь - как раз в этих местах. И летчик все это время числился пропавшим без вести. Этим летчиком был старший лейтенант Виктор Радкевич", - говорит руководитель "Кубанского плацдарма" Евгений Порфирьев.

В тот же день поисковики установили на кладбище мемориальную табличку. Но самое интересное началось, когда одна за другой стали всплывать подробности биографии пилота. Тот самый "Маузер", совершенно нетипичный для авиации, оказался наградным. Его вручил Радкевичу вместе с золотыми часами, орденом и внеочередным званием "лейтенант" лично Лев Мехлис, заместитель Народного Комиссара обороны за подвиг, совершенный во время боев за Севастополь.

Как живописует этот случай газета "Красная Звезда" от 12 апреля 1942 года, 26 марта истребители И-16, одним из которых управлял младший лейтенант Радкевич, прикрывали четверку бомбардировщиков, ходивших за линию фронта. На обратном пути их догнали "Мессершмитты" и трижды атаковали строй. Во время третьей схватки, один истребитель противника прорвался к советским бомберам, и его тут же атаковало звено И-16. Отвернувшего немца погнал Радкевич.

"Задымив, "Мессершмитт" стал снижаться и вдруг, не выпуская шасси, неожиданно приземлился на нашей территория. Радкевич и подоспевший Орлов стали виражить над вражеским самолетом. Дым с правой стороны его мотора прекратился. Машина была, по-видимому, цела, но, покинув небо, она как бы вышла из "воздушной игры" и оказалась вне досягаемости. Бой прервался, победа ускользала из рук Радкевича. Но он ни за что не хотел упускать ее из своих рук. "Есть упоение в бою", — сказал как-то Пушкин, и пушкинское страстное упоение боем, охватившее Радкевича, искало выхода", - не стесняется в эмоциях корреспондент П. Павленко.

В азарте младший лейтенант, у которого закончился боекомплект к пулеметам, посадил своего «Ишака» рядом и погнался за немецким пилотом, с грозными криками и выстрелами в воздух. Через два километра гонки по степи немец, из жадности прихвативший из кабины кожаное пальто, сдался дерзкому преследователю. Упомянутый выше "Маузер" Радкевич у него и забрал. Все это происходило на глазах у изумленной публики – рядом находился штаб соединения.

"Радкевич улыбался, и голубые глаза его светились, и волевая складка ложились вокруг рта — в нем ожил страстный охотник! Он вернулся на аэродром, чтобы, снова поднявшись в воздух, искать и бить врага", - сообщает все тот же Павленко. Благодаря усилиям таганрогского поисковика Александра Заблотского удалось установить даже имя немецкого пилота Bf109F. Им оказался лейтенант Хайнц Фрезе из состава II/JG77. К моменту встречи под Севастополем на его счету числилось три одержанных воздушных победы над советскими самолетами, и благодаря Виктору Афанасьевичу, на этом была поставлена точка в его карьере.


В своем последнем боевом вылете звено Радкевича выполняло задачу по прикрытию бомбардировщиков Пе-2 из состава своей 216 смешанной авиадивизии. Он один сумел связать боем и увести от «пешек» два истребителя противника, тем самым обеспечив успешную работу и благополучное возвращение бомбардировщиков на аэродром базирования. Вместе с этими двумя на счету Виктора Афанасьевича было 11 побед. За десять давали звезду Героя. И чтобы почтить память 28-летнего воздушного бойца, поисковики приняли решение подать его на награждение посмертно. Мне кажется, это будет лучше любого памятника.

Дмитрий Заборин

 

Наградной лист лейтенанта Радкевича от 17 ноября 1942 г.

Самолет "Спитфайр"

Обломки самолета Радкевича и пушка "Испано-Сюиза"

Установка мемориальной таблички на могиле Радкевича.